Неточные совпадения
Слуга. Да
хозяин сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак, хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет.
Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Хлестаков. На что ж
хозяина? Ты поди сам
скажи.
Слуга. Мы примем-с.
Хозяин сказал: коли не хотите, то и не нужно.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю.
Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, —
сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Ах, какая ночь! —
сказал Весловский, глядя на видневшиеся при слабом свете зари в большой раме отворенных теперь ворот край избы и отпряженных катков. — Да слушайте, это женские голоса поют и, право, недурно. Это кто поет,
хозяин?
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как
хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном
хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он
сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
— Браво! Вронский! — закричал Петрицкий, вскакивая и гремя стулом. — Сам
хозяин! Баронесса, кофею ему из нового кофейника. Вот не ждали! Надеюсь, ты доволен украшением твоего кабинета, —
сказал он, указывая на баронессу. — Вы ведь знакомы?
— Да это что-то софистическое объяснение, — подтвердил Весловский. — А!
хозяин, —
сказал он мужику, который, скрипя воротами, входил в сарай. — Что, не спишь еще?
— Я боюсь, что вам здесь не совсем хорошо, —
сказала она отворачиваясь от его пристального взгляда и оглядывая комнату. — Надо будет спросить у
хозяина другую комнату, —
сказала она мужу, — и потом чтобы нам ближе быть.
— И я не один, — продолжал Левин, — я сошлюсь на всех
хозяев, ведущих рационально дело; все, зa редкими исключениями, ведут дело в убыток. Ну, вы
скажите, что̀ ваше хозяйство — выгодно? —
сказал Левин, и тотчас же во взгляде Свияжского Левин заметил то мимолетное выражение испуга, которое он замечал, когда хотел проникнуть далее приемных комнат ума Свияжского.
— Ах, эти мне сельские
хозяева! — шутливо
сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А как дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, —
сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, —
сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он дал мне по двести рублей.
— Только не говорит, —
сказала Агафья Михайловна. А пес… Ведь понимает же, что
хозяин приехал и ему скучно.
— Ну, так я тебе
скажу: то, что ты получаешь за свой труд в хозяйстве лишних, положим, пять тысяч, а наш
хозяин мужик, как бы он ни трудился, не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно, как то, что я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное, ни на чем не основанное отношение общества к этим людям, и мне кажется, что тут зависть…
— Вот он! —
сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы улыбаясь, подносила убитую птицу к
хозяину. — Ну, я рад, что тебе удалось, —
сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
«Где
хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» —
сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
— Жалкие люди! —
сказал я штабс-капитану, указывая на наших грязных
хозяев, которые молча на нас смотрели в каком-то остолбенении.
Мы с Печориным сидели на почетном месте, и вот к нему подошла меньшая дочь
хозяина, девушка лет шестнадцати, и пропела ему… как бы
сказать?.. вроде комплимента.
Несмотря, однако ж, на такую размолвку, гость и
хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев
сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель...
Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту
хозяином, что наверно нельзя
сказать, сколько было там денег.
Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли как-нибудь им воспользоваться и
сказать кое-что о
хозяине дома.
Хозяин, казалось, сам чувствовал за собою этот грех и тот же час спросил: «Не побеспокоил ли я вас?» Но Чичиков поблагодарил,
сказав, что еще не произошло никакого беспокойства.
— Здесь
хозяин, —
сказал ключник.
Одобрил философическую неторопливость
хозяина,
сказавши, что она обещает столетнюю жизнь.
— Ба, брат, ты здесь! —
сказал он, увидев Платонова. Они обнялись и поцеловались. Платонов рекомендовал Чичикова. Чичиков благоговейно подступил к
хозяину, лобызнул его в щеку, принявши и от него впечатленье поцелуя.
— А вот я и здесь, —
сказал, входя,
хозяин и ведя за собой двух юношей, в летних сюртуках. Тонкие, точно ивовые хлысты, выгнало их вверх почти на целый аршин выше Петра Петровича.
— Ну,
хозяин захлопотался, —
сказал Чичиков, садясь в кресла и осматривая углы и стены.
И,
сказавши это, Костанжогло простился с Чичиковым и, нагнавши
хозяина, стал также прощаться.
Когда вошел Павел Иванович в отведенную комнату для спанья и, ложась в постель, пощупал животик свой: «Барабан! —
сказал, — никакой городничий не взойдет!» Надобно же было такому стеченью обстоятельств: за стеной был кабинет
хозяина.
Кучер, услышав, что нужно пропустить два поворота и поворотить на третий,
сказал: «Потрафим, ваше благородие», — и Чичиков уехал, сопровождаемый долго поклонами и маханьями платка приподымавшихся на цыпочках
хозяев.
Точно как бы после долгих странствований приняла уже его родная крыша и, по совершенье всего, он уже получил все желаемое и бросил скитальческий посох,
сказавши: «Довольно!» Такое обаятельное расположенье навел ему на душу разумный разговор
хозяина.
Хозяйка уже изъявила было готовность послать за пуховиками и подушками, но
хозяин сказал: «Ничего, мы отдохнем в креслах», — и хозяйка ушла.
— Дай,
хозяин, покурить бедному человеку, —
сказал он сквозь прутья. — Мой табак против твоего не табак, а, можно
сказать, отрава.
Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что открыл счетную книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, —
сказал торговец, — а вот посмотри, на сколько продано». И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков.
Не шевеля почти и поводов,
Конь слушался его лишь слов.
«Таких коней и взнуздывать напрасно»,
Хозяин некогда
сказал:
«Ну, право, вздумал я прекрасно!»
И, в поле выехав, узду с Коня он снял.
Хозяин вынул из ставца [Ставец (устар.) — высокий шкаф для посуды.] штоф [Штоф — бутыль (объемом 1/10 ведра).] и стакан, подошел к нему и, взглянув ему в лицо: «Эхе, —
сказал он, — опять ты в нашем краю!
— Выпить — нечего? — спросил Дронов, а когда
хозяин ответил утвердительно и строго: «Нечего!» — «Сейчас будет!..» —
сказал Дронов. И ушел в кухню.
— Пожалуйста, — галантно
сказал блондин. Они ушли гуськом: впереди —
хозяин, за ним — блондин, и бесшумно, как по льду, скользила женщина.
— Интересен мне, ваше благородие, вопрос — как вы думаете: кто человек на земле — гость али
хозяин? — неожиданно и звонко спросил Осип. Вопрос этот сразу прекратил разговоры плотников, и Самгин, отметив, что на него ожидающе смотрит большинство плотников, понял, что это вопрос знакомый, интересный для них. Обняв ладонями кружку чая, он
сказал...
— Ты — про это дело? — ‹
сказал› Дронов, входя, и вздохнул, садясь рядом с
хозяином, потирая лоб. — Дельце это — заноза его, —
сказал он, тыкая пальцем в плечо Тагильского, а тот говорил...
Хозяин смотрел на нее, ожидая, что она еще
скажет. А она, поняв его, бойко
сказала...
— Пушка — инструмент, кто его в руки возьмет, тому он и служит, — поучительно
сказал Яков, закусив губу и натягивая на ногу сапог; он встал и, выставив ногу вперед, критически посмотрел на нее. — Значит, против нас двинули царскую гвардию, при-виле-ги-ро-ванное войско, — разломив длинное слово, он усмешливо взглянул на Клима. — Так что… — тут Яков какое-то слово проглотил, — так что, любезный
хозяин, спасибо и не беспокойтесь: сегодня мы отсюда уйдем.
— Интересная тема, —
сказал Тагильский, кивнув головой. — Когда отцу было лет под тридцать, он прочитал какую-то книжку о разгульной жизни золотоискателей, соблазнился и уехал на Урал. В пятьдесят лет он был
хозяином трактира и публичного дома в Екатеринбурге.
Тут Самгин вспомнил, что у него есть хороший предлог спрятаться от
хозяина, и
сказал ему, что до приезда уполномоченных он должен кое-что прочитать в деле.
— За наше благополучие! — взвизгнул Лютов, подняв стакан, и затем
сказал, иронически утешая: — Да, да, — рабочее движение возбуждает большие надежды у некоторой части интеллигенции, которая хочет… ну, я не знаю, чего она хочет! Вот господин Зубатов, тоже интеллигент, он явно хочет, чтоб рабочие дрались с
хозяевами, а царя — не трогали. Это — политика! Это — марксист! Будущий вождь интеллигенции…
— Иди к чертям, Цапля, —
сказал Дронов и, не ожидая приглашения
хозяина, пошел в столовую.
— Конечно, мужик у нас поставлен неправильно, — раздумчиво, но уверенно говорил Митрофанов. — Каждому человеку хочется быть
хозяином, а не квартирантом. Вот я, например, оклею комнату новыми обоями за свой счет, а вы, как домохозяева,
скажете мне: прошу очистить комнату. Вот какое скучное положение у мужика, от этого он и ленив к жизни своей. А поставьте его на собственную землю, он вам маком расцветет.
Если нужно было постращать дворника, управляющего домом, даже самого
хозяина, он стращал всегда барином: «Вот постой, я
скажу барину, — говорил он с угрозой, — будет ужо тебе!» Сильнее авторитета он и не подозревал на свете.
— Вы бы написали, сударь, к
хозяину, —
сказал Захар, — так, может быть, он бы вас не тронул, а велел бы сначала вон ту квартиру ломать.
— Что я-то виноват? —
сказал дворник. — По мне, живи себе хоть век; нешто я тут
хозяин? Мне велят… Кабы я был
хозяин, а то я не
хозяин…